«Они видят, как тело женщины ударяется о каменную стену и падает на землю в сидячем положении»
Имя: Энкарнасьон Рубио Молинеро
Убита: в возрасте 46 лет
Энкарнасьон любит свою работу. Она вообще любит работать. Закончив подметать тротуар, она собирается поспешить на второй этаж своего домика, в зал, где в эркере стоит швейная машинка, а на столе дожидается заказанное ей, но пока не законченное платье для фламенко.
Нынче она работает больше, чем когда бы то ни было. Дочери привыкли к тому, что мамины руки вечно чем-нибудь заняты. Они выросли под стрекот швейных машинок, который порою слышится всю ночь напролет. Но в последние месяцы мама засиживается за работой дольше обычного, и они знают почему: это все из-за постигших ее горестей. Сначала их брат погиб в автомобильной аварии. Потом тот случай, когда отец взаправду хотел ее убить, задавить на машине. Тогда дочери уговорили ее – они просто умоляли – заявить в полицию, и судья вынес постановление о запрете для отца любых контактов с потерпевшей.
Она стоит на углу спиной к проезжей части улицы, когда «Опель Корса» появляется на гребне и несется прямо на нее.
Прошло всего-то чуть больше двух месяцев с того дня. Дочери уже начали беспокоиться, что одиночество окажется слишком тяжелым испытанием для мамы, что она пожалеет о своем решении.
Сама Энкарнасьон ничего не говорит, одетая в темно-синие рабочие брюки и серую футболку, она просто работает – умело и споро. Вскоре она находится уже в нескольких кварталах от своего дома и подметает улицу, идущую под уклон. Она стоит на углу спиной к проезжей части улицы, когда на гребне склона появляется «Опель Корса» и несется прямо на нее.
Энкарнасьон пошла работать в 14 лет, а когда ей было восемнадцать, друзья познакомили ее с будущим мужем – ее ровесником Франсиско Хименесом Усидой. У них родились трое детей. Как вспоминает старшая дочь Сония, в доме всегда присутствовало насилие. Ей было пять лет, когда папа, схватив обеими руками за горло, держал ее за окном на высоте третьего этажа. Она помнит свои ощущения и весь ход событий, но не их причину.
– Да и причин-то, собственно, не требовалось. Наш папа и не был настоящим отцом. Он был всего лишь склонным к насилию мужчиной, жившим с нами в одном доме, но не проявлявшим к нам ни малейшей любви.
Маленькой девочкой Сония никогда не говорила с мамой о творимом отцом насилии. Оно было частью повседневной жизни, чем-то обычным, «нормальным» – и в то же самое время тайным, как бы невидимым. Сония и ее младшая сестренка Сандра иногда видели, как мама запирается в комнате, слышали сквозь дверь ее плач, но никогда не слышали от нее жалоб. Изредка были заметны следы побоев – по большей части, отец бил ее по рукам и ногам.
– Однако мама не доверяла своих печалей никому, да и вопрос еще – кто бы ей помог? Не думаю, чтобы родственники захотели вмешиваться.
О чувствах своей мамы она знала очень мало, почти совсем ничего. Не знала, например, что Энкарнасьон как-то хотела отправиться в поездку одна – всего-то на день или два и что она обратилась к нескольким знакомым женщинам за советом. Энкарнасьон выросла в те времена, когда женщину могли привлечь к суду, если она оставила дом без разрешения мужа, и эти представления засели глубоко. Поездка так и не состоялась.
Однажды ночью – всего через девять дней после судебного решения о запрете контактов – Франсиско с помощью строительных лесов сумел проникнуть в дом.
Повзрослев, Сония попыталась заставить Энкарнасьон как-то реагировать. Она и донимала маму увещеваниями и мольбами, и прямо-таки ругалась, убеждая, что неправильно, когда женщина думает, что должна выносить такое ради детей. Ни один ребенок этого не хочет. Чтобы детям было хорошо, мама и сама должна чувствовать себя хорошо.
Но Энкарнасьон только молчала.
Однажды Сония отвела ее к психологу, который стал задавать вопросы. За маму отвечала Соиня. Казалось, что Энкарнасьон не позволяет себе иметь какие-то чувства, что она отгорожена от своего внутреннего мира и совершенно не знает его.
– Она не решалась жить, – рассказывает Сония, – не хотела заняться чем-нибудь веселым, редко ужинала в кафе или ресторане. Она хотела только работать.
Когда Энкарнасьон шила, в ней пробуждалась страсть. Создавая платья для фламенко, она проявляла и смелость, и предприимчивость. Клиенты у нее были постоянные и верные, они знали, что на Энкарнасьон можно целиком положиться: у нее были собственные идеи о моделях и выборе цвета, а заказы всегда бывали готовы вовремя. Она даже открыла собственный магазинчик и смогла на заработанные деньги купить красивый маленький дом на уютной улице.
Вот только пожить в нем она успела чуть больше года.
В последний год своей жизни Энкарнасьон работала напряженнее, чем когда-либо. В рабочей комнате, выходившей в сторону улицы, она поставила четыре швейных машинки, и бывали ночи, когда она вообще не ложилась спать. Благодаря этому она почти не общалась с Франсиско, который заболел рассеянным склерозом и по большей части просто лежал на диване.
Жизнь стала для Энкарнасьон еще тяжелее, когда осенью она потеряла единственного сына, погибшего в дорожно-транспортном происшествии. Сотрудник дорожной полиции принес золотую цепочку, которая всегда была на шее сына. Энкарнасьон хотела сохранить ее на память, но цепочка куда-то пропала. Однажды она заметила, что эта цепочка блестит на шее мужа, хотела отобрать, но он замахнулся на нее палкой.
Как-то раз в январе 2004 года, придя после работы, Энкарнасьон не смогла войти в дом: висячий замок был залит клеем. Стоя перед входом на улице, она в последний миг успела заметить автомобиль, несшийся на высокой скорости прямо на нее, и едва сумела отскочить. Она узнала и автомобиль, и человека за рулем.
И тут она испугалась по-настоящему.
Она рассказала об этом случае Сонии, которая с помощью соседа-полицейского стала уговаривать Энкарнасьон подать заявление в полицию. Хватит уже! Неужели она не понимает, насколько он опасен?
Судья вынес решение о запрете любых контактов: Франсиско не разрешается приближаться к жене на расстояние менее ста метров, несовершеннолетняя дочь Сандра остается с матерью, муж – согласно распоряжению суда – должен съехать из их совместного жилища.
В сопровождении полицейского Энкарнасьон вернулась домой, чтобы убедиться, что муж действительно выехал. Его в доме не было. Зато во дворике их поджидала большая собака. А еще там лежали бинокль – и пистолет.
Ей оставалось жить два месяца.
Никто не знает, видела ли Энкарнасьон телепрограмму об Ане Орантес, но ей должна была быть знакома эта история. В 1997 году в Испании разразился крупный скандал, когда 60-летняя Ана выступила по испанскому телевидению с рассказом о том, как она в течение многих лет пыталась добиться от властей защиты от побоев, которые ей наносил бывший супруг. Суд отказался вынести решение о запрете контактов.
Несколько недель спустя экс-муж избил Ану Орантес в последний раз, затем сбросил с балкона, облил бензином тело и поджег. Это известие потрясло страну, прошли демонстрации, и закон был ужесточен.
Можно было бы сказать, что случай с Аной Орантес оказался полезным для Энкарнасьон: ее выслушали, решение о запрете контактов было принято. Однако никто не верит, что хотя бы один день из двух последних месяцев своей жизни она чувствовала себя в безопасности.
Однажды ночью – всего через девять дней после судебного решения о запрете контактов – Франсиско с помощью строительных лесов сумел проникнуть в дом в Кульяр-Вега. Местные полицейские, выдворившие его оттуда, сообщили в рапорте, что мужчина, находившийся в состоянии наркотического опьянения, лежал на одном из диванов.
Согласно закону, суд может временно поместить мужчину под арест, если нарушение запрета контактов будет подтверждено двумя источниками (в данном случае – полицией и самой Энкарнасьон), но это не было сделано: Энкарнасьон отказалась свидетельствовать, сказав адвокату, что не хочет видеть отца своих детей в тюрьме.
Суд полагает, что мог бы обеспечить лучшую защиту для Энкарнасьон, если бы получил больше информации от полиции. Полицейские заявляют, в свою очередь, что суд мог бы проинформировать их о той опасности, которой – по оценке суда – подвергалась Энкарнасьон, и тогда они могли бы принять меры.
– Но вопрос в том, чтó могло бы помочь, – говорит Сония. – Моя тетка видела, как отец на машине кружил вокруг дома. Она позвонила в полицию, но они ответили, что ничего не могут сделать – никакого кровопролития ведь не было.
Ближе к обеду становится жарко, хотя на дворе март. На улице, которую подметает Энкарнасьон, она не одна. В некотором отдалении на автобусной остановке пожилой мужчина ожидает автобус на Гранаду, еще двое сидят в мини-вэне – и все они видят, как «Опель» врезается прямо в женщину на углу улицы. Они видят, как тело женщины ударяется о каменную стену и падает на землю в сидячем положении. Пожилой мужчина спешит через перекресток, чтобы помочь ей подняться.
Они видят, как тело женщины ударяется о каменную стену и падает на землю в сидячем положении.
И тут Франсиско включает заднюю передачу и снова переезжает ее. И еще раз. Пытающийся помочь пожилой мужчина тоже получает сильный толчок. Появляется грузовик, его водитель видит ситуацию и пытается поставить свою машину на пути, но грузовик большой и неуклюжий, а маленький легковой автомобиль – быстрый.
Пять раз Франсиско переезжает тело своей жены – через 26 лет после свадьбы.
На этот момент – 31 марта 2004 года – дочь Сония ждет своего первого ребенка, находится на десятой неделе беременности. Как и большинство первородящих, она тревожится и как раз этим утром одолжила мамину машину, чтобы съездить к врачу, который успокоил ее.
Она очень удивляется, когда в дверь стучится один из родственников и сообщает, что с мамой произошел несчастный случай. Сония находится в ванной. Да как же с мамой что-то могло случиться, если она только что была у нее, чтобы вернуть автомобиль?!
По пути к маминому дому во второй раз за это утро Сония понимает, что дело тут не в несчастном случае. Они живут недалеко друг от друга, путь недлинный, и всего несколько секунд спустя она видит место и людскую суету на склоне и понимает, что произошло, еще до того, как слышит крики соседей: «Он убил ее, он убил ее!»
Чуть более часа спустя после убийства Франсиско явился в полицию и рассказал, что задавил насмерть свою жену. Вечером он сказал врачу, что задавил жену и чувствует себя больным.
Однако двумя днями позднее, в суде, он не мог вспомнить ничего из происшедшего в тот день, кроме того, что он был за рулем и окна автомобиля оказались разбиты.
Франсиско получил шесть лет лишения свободы за покушение на убийство соседа, пять за хранение огнестрельного оружия и восемнадцать за убийство. Через два года он умер в тюрьме из-за осложнений после инфекции мочевыводящих путей.
– Ужасно то, что никто в этом городке не хочет говорить об убийстве, – делится Мария Асунсьон Перес Котарело, левый политик, занимающаяся в муниципалитете вопросами гендерного равенства, когда мы семь лет спустя жарким днем встречаемся в одной из очаровательных кафешек города.
Она знала Энкарнасьон понаслышке, через своего приятеля-соседа. Как-то раз до нее дошла завуалированная весть: сосед попросил совета – что, мол, делать женщине, у которой проблемы с мужем, склонным к насилию, какие у нее есть права, если придется уйти от него?
Больше Мария ничего не слышала об Энкарнасьон вплоть до 31 марта 2004 года. Она направлялась на почту, когда ей позвонили на мобильный телефон и рассказали, что убита женщина. Она поехала на место происшествия и увидела, как полиция оттаскивала мужчину, не желавшего оставить свои напрасные попытки вернуть жертву к жизни. Молодой психолог, находившийся там, не в силах был утешать близких погибшей в их горе, и Мария решила, что она нужна в этой ситуации.
– И мы с Сонией стали друзьями, – рассказывает она. – Хотя в городе болтают, что, мол, я использую все случаи, чтобы меня заметили как политика!
Говорить о насилии по отношению к женщинам в таком маленьком городке означает тревожить совесть людей…
В последние годы она заметила перемены в крошечном городке Кульяр-Вега с его семью тысячами жителей, где двадцать лет назад и речи не заходило о домашнем насилии – оно было в порядке вещей.
– Вместе с тем, это очень деликатный вопрос. Никто ведь не хочет, чтобы город стал известен в связи с убийством женщины. Говорить о насилии по отношению к женщинам в таком маленьком городке означает тревожить совесть людей…
Она рассказывает, что делаются попытки работать в школе – говорить о половых ролях, обсуждать, что является присущим мужчине. Обсуждается и то, как женщины бывают представлены в средствах массовой информации и как добиться, чтобы в новостях женщинам отводилась активная роль, а не как сейчас – по большей части роль пассивной жертвы.
То есть, ситуация женщин в Испании улучшается?
– Нет, – быстро отвечает Мария. – Конечно, что-то хорошее делается, но статистика свидетельствует об ином. Мы отмечаем, что те женщины, которые погибают, никогда раньше не заявляли о творящемся по отношению к ним насилии. Гендерного равенства у нас нет, но когда большее число женщин работают самостоятельно и решаются на развод, мужчины теряют власть. Вот тут-то и возникает фрустрация.
Энкарнасьон стала первой женщиной в Испании, которая была убита, несмотря на то, что мужу был вынесен запрет на любые контакты с ней. Это указывает на недостатки правоохранительной системы. Однако существует еще одна проблема, которую Сония начала обсуждать публично, – предательство интересов родственников жертв. На ней повисли гигантские суммы долга после того, как из-за невнимательности адвоката она унаследовала долги брата, матери и отца. Кроме того, ей пришлось взять на себя долг по возмещению ущерба мужчине, на которого наехал отец, когда тот пытался оказать помощь Энкарнасьон. Сония унаследовала также долги, висящие на орудии убийства – «Опеле Корса» отца. Плюс ко всему родственники требую с нее деньги за похороны отца.
Вместе с гонораром адвоката сумма долга достигает 180.000 евро. Она показывает нам толстую папку со счетами, которые никогда не сможет оплатить.
Она знала, что он опасен, понимала, что должна уйти от него, но не успела к этому подготовиться.
Сония показывает также припрятанный секрет. В гостиной в ящике лежит мамина сумочка. Никто не знает, что дочь ее сохранила и достает иногда, чтобы посмотреть на мамину помаду. Энкарнасьон была красивой женщиной, хотя сама, наверное, этого не сознавала и никогда бы так о себе не сказала. Но Сонии нравится смотреть на краски и вспоминать мамины губы. Энкарнасьон любила красить губы помадой.
– Мне кажется, мама до последнего дня жизни была влюблена в папу, – говорит Сония. – Она знала, что он опасен, понимала, что должна уйти от него, но не успела к этому подготовиться. Она умерла с обручальным кольцом на пальце.
Керстин Вайгль
Maternal deaths: 6 deaths per 100,000 births.
Number of children/woman: 1.47
Abortion legislation: Right to abortion up to the 14th week of pregnancy
Law against rape within marriage: Yes
Violence against women in close relationships: 400 incidents of violence against women are reported each day. 73 women were killed by their partner/husband during 2010.
